когда чернокрон слышит, что старшая дочурка горлицы залетела, а, ой, то есть носит под сердцем котят, он, полный благородных порывов, готов немедленно пойти поздравить новоиспеченную бабку да утешить, что хотя бы не от наставника — это уже к новости, что молодая кровь нашла себе развлечение в лесу, а не среди родных скал, — но прихлопывает пасть, когда слышит, кто именно из детей осчастливил клан такой вестью.

— ну скажи, что это все равно лучше, чем от наставника! — все-таки говорит он горлице, а потом остаток вечера прячет от ее зубов уши с хвостом, когда припадки заботы о горихвостке резко сменялись припадками утиного бешенства (память, видимо, уже не ахти, но в её-то возрасте, чернокрон все понимает…).

а потом все идет своим чередом: горлица ловит фиксацию на родившихся котятах, лебедь — уже созвездие, уже король — может теперь выдохнуть, а горец, который забавно рифмуется с малец и другими словами, которые могут быть применимы, если он проявит себя совсем паршиво, привыкает к недружелюбным скалам со всеми своими целительскими привилегиями. чернокрон готов вслух сказать, что больно тот хорошо устроился, но так и не говорит, спохватившись, что последние луны только и жил сплетнями чужой семьи.

чернокрон рассеянно замечает, что память о собственной, давно утраченной, перестает колоть так сильно.

— мхммм, что тебе неймется? — хрипло бормочет сквозь сон, когда горлица приходит в движение. на всякий случай он, не открывая глаз, прислушивается и делает глубокий вдох, но не находит в воздухе угроз, да и кошка под боком не торопится поднять его тушу, значит, и вставать им никуда не надо, верно?

верно.

чернокрон переворачивается на другой бок, подмяв под себя мягкую траву, откуда-то издалека доносятся крики птиц, сквозь сплетение кустарников, где они нашли укрытие, прокрадываются рассветные сумерки — идеальные, по мнению чернокрона, обстоятельства, чтобы продолжить сон где-нибудь до обеда, особенно, когда кто-то не давал ему спать полночи, и…

— ты очень громко думаешь. — сообщает из-за плеча, не удосужившись даже приподнять голову.

Отредактировано Чернокрон (2025-04-03 14:45:52)

— а что, сразу неровно дышать к тебе начну? — бурчит едва ли членораздельно, наотрез отказываясь открывать глаза, да и зачем? буйная утка еще не очнулась, а лежит рядом вполне обычной кошкой — стоит оттянуть момент подъема хотя бы ради этого: без всяких ведьминских странностей и насильственных наклонностей (чернокрону очевидно, что просто кто-то не понимает юмор), а еще, самое главное, молчащей горлица неожиданно становится сносной компанией.

чернокрон не замечает, когда это присутствие рядом становится постоянным: просто в какой-то момент понимает, что обычно пустое место возле занято — и вдобавок нужно защищать собственное пространство от чужого посягательства. собственно, что и следовало доказать: его имитация червяка не сработала, потому что червяк поменьше не отполз ни на мышиный хвост — стал только ближе.

чернокрон проваливается в дрему, не успев зацепиться за мысль, что это тоже — привычно.

просыпается он, по ощущениям, сразу же. на секунду теряется, не поняв, откуда доносится голос, а потом соображает, что горлица крякает где-то под его челюстью и щекочет дыханием шерсть.

— отдохнуть на совсем или..? — с трудом открывает один глаз и спросонья не регулирует остроту насмешки: к своей чести, чернокрон даже не уточняет, есть ли у горлицы в запасе птичьи ритуалы по жертвоприношению детей. — ладно, ладно. — открывает второй глаз и сонно щурится. — может, отдохнешь уже сама от режима наседки? — не имея возможности посмотреть на кошку, загнездившуюся у него на груди, чернокрон рассматривает зеленые стебли травы перед собой.

излишнее опекунство горлицы над своими котятами, которые уже лун десять, а некоторые и больше уже вообще не дети, в свое время стало таким крупным камнем преткновения между ними, что чернокрон поверил было, что так оно все и останется. но, кажется, такое обострение происходит у горлицы временно, и чернокрону досталась тяжелая миссия по лечению этих безнадежных симптомов.

— родила, вот и пусть носится с ними. — простодушно замечает, потягиваясь прямо на земле, зевает и вытягивает лапы до приятной дрожи в мышцах, не замечая, что поневоле приводит в движение разлегшуюся на нем воительницу-уже-слава-звездам-не-регента.

— могла, знаешь ли, и не зажимать своего беднягу так, если сейчас втягость. — беззлобно глумится над горцем: против лишнего целителя чернокрон ничего не имеет против, но даже врачевательские привилегии не могут уберечь мальца от подтруниваний, пусть закаляется, раз решился присоединиться к ним.

Отредактировано Чернокрон (2025-04-04 16:40:07)

— дух просто захватывает от твоей самоуверенности. — отзывается беззлобно, заботясь, как бы утиная гордость не выросла настолько, что прорвет в кустарниках над их головой дыру. горлице уже неймется просто лежать и наслаждаться спокойным утром: чернокрон морщится от покушения на свою прекрасную шерсть, прекрасный подбородок, прекрасный бок…

— от вредителя слышу. — не остается в долгу услышанному комплименту, а потом поневоле продирает оба глаза, с глубоким подозрением уставившись на кошку.

— это угроза? — интересуется, сонно прищурившись, и позволяет себе пару бесстыжих секунд, чтобы просто понаблюдать за чужой утренней рутиной: чернокрон, скользнув взглядом по гибкой фигуре, поднимает глаза и сталкивается с чужими, в которых скопилось, видимо, за ночь столько остроумия, что горлица просто не может удержать его в себе… ах, ну да, все так и есть.

— и от кого же? — спрашивает с подчеркнуто вежливым удивлением, будто поддерживая светскую беседу с без пяти минут мамашкой, счастливой с каким-то своим ухажером. чернокрон искренне не хочет представлять себе эту картину — какой бы диковинный восторг не был бы у горлицы, — оттого с удовольствием переключается на следующие ее слова… даже если от удовольствия мало что остается — и чернокрон закатывает глаза примерно на первом же прозвучавшем предложении.

— если хотела наслать на меня кошмары, стоило это делать перед сном, а не утром. — ехидничает, защищаясь от чрезмерного для такого раннего часа энтузиазма сплавить его в детскую. — и в мысли не приходило нарушить такую славную, сладкую идиллию. — визит в детскую чернокрон честно и по традиции даже не рассматривал как что-то возможное: уж что, а ясли — последнее место, куда он заглянет добровольно, чур с него все эти нежные семейные сопли. — и…

что именно «и» чернокрон не договаривает: горлица оказывается совсем близко, примагнитив своими глазищами, и чернокрон с глухим смирением вдыхает момент, отнеся все остальное к незначительному. что ему до этих комков шерсти, давшего деру из своего племени целителя, до лебяжьего пуха и сомнительных угроз горлицы непонятно от кого окотиться?

если забыться совсем, то будто бы ничего и никого нет, кроме них двоих: ни суматохи лагеря, ни воинских обязанностей. они слишком далеко, чтобы их можно было найти по следам от границ, и они ушли слишком давно, чтобы заботиться узнать, как кого сегодня распределили в патрули и дозор.

для сына целителя и матери короля они с горлицей оказываются просто паршивыми воинами — и от этой мысли чернокрон фырчит горлице прямо в лицо одновременно с ее смехом, будто она, подслушав его выводы, тоже нашла в них повод для насмешки.

— буду премного благодарен, если твои темы для обсуждения уйдут дальше детской. — чернокрону приходится приложить усилие, чтобы заставить себя перевернуться на живот и подняться, а вот боднуть головой горлицу у него получается безо всякого труда. — и вообще за пределы этих земель. когда там уже в путь-дорогу? — зевает и отряхивается от запутавшихся в шерсти травинок и листьев (так, конечно же, чтобы это все полетело в сторону кошки), поворачивает голову в сторону берега.

даже если сегодня им предстоит путешествие поменьше — вернуться в лагерь, — им в любом случае нужно перед этим подкрепиться.